Исповедь бондажистки

Будем знакомы. Меня зовут Люба, мне 26 лет. Извините, что представляюсь мысленно. Дело в том, что говорить я сейчас не могу даже при всём желании, поскольку мой рот заткнут кляпом. Сама же я связана. Связана мастерски, по рукам и ногам. Увидел бы меня кто-нибудь из знакомых, обалдел бы. Впрочем, узнать меня нелегко: на мою голову натянута маска, сделанная из плотного чёрного чулка, так что только глаза да рот открыты. Нет, я не в лапах у маньяка. Просто в другом виде мне здесь находиться не положено. Наверное, я достаточно вас заинтриговала. Что ж, расскажу всё по порядку.

Моя жизнь бондажистки началась четыре года назад. Однажды мы справляли день рождения одного моего знакомого. Среди приглашённых была сотрудница с его работы - Лидия Георгиевна - дама лет тридцаи пяти, высокая и стройная, с миндалевидными глазами, каштановыми волосами и грациозными кошачьими движениями. Хотя она была старше большинства присутствующих, она держалась очень непринуждённо и сразу стала душой компании. Под конец вечеринки, когда почти все гости разошлись, мой знакомый с приятелем вышли на балкон покурить, а мы с Лидией Георгиевной остались одни в комнате. Я тоже засобиралась. По включённому телевизору, на который давно никто не обращал внимания, шёл какой-то детективный сериал. Несколько минут назад на экране трое бандитов, угрожая девушке ножом, запихнули её в машину. Теперь действие перенеслось в логово преступников. Один из похитителей говорил по телефону, а пленница лежала на тахте, крепко связанная по рукам и ногам, с завязанным ртом. Лидия, до этого момента игнорировавшая телевизор, заинтересованно посмотрела на экран и со знанием дела произнесла:

- Руки связаны неплохо, на четвёрочку. А вот вязка ног никуда не годится. Достаточно девочке подёргаться, и верёвка слезет.

Я ожидала каких угодно комментариев, но только не такого.

- А как правильно надо было? - поинтересовалась я.

- Ну, хотя бы закрепить витки стяжками. Впрочем, при умении можно освободиться и от гораздо более серьёзных пут.

Любопытство охватило меня. Тема была очень необычной и, кажется, моя собеседница в ней разбиралась.

- А Вы смогли бы? - спросила я.

Лидия снисходительно улыбнулась. И вдруг в её глазах зажглись огоньки.

- А давай поспорим. Ты меня свяжешь как угодно. Если я не смогу освободиться за пять минут, с меня пять бутылок шампанского. Идёт?

Я представила, как связываю эту шикарную даму. А что, приключение захватывающее!

- А если я проиграю, то шампанское покупаю я?

- Нет, - сказала Лидия. - Если проиграешь, станешь моей ученицей!

Только я открыла рот для массы вопросов, как в комнату вошли парни. Моя собеседница тут же прервала разговор.

- Вот тебе мой телефон, - сказала она и написала на бумажке номер.

На следующий день мы созвонились и договорились встретиться в ближайшую субботу. Странно, но до субботы я просто сгорала от нетерпения. Наконец в назначенное время я позвонила в дверь Лидии.

- Молодец, вовремя пришла. А то у нас за опоздание "ласточкой" связывают, - сказала моя новая знакомая.

- У кого это "у нас"?

- Скоро узнаешь. Заходи.

Мимо гостиной мы прошли в спальню. Двухкомнатная квартира была обставлена с большим вкусом. Только на кровати лежало несколько мотков белой хлопчатобумажной верёвки, которые как-то не вписывались в обстановку.

- Условия помнишь?

- Да. Если проиграю, Вы будете меня учитиь. Только чему? Что это за наука: от верёвок освобождаться?

- Это и наука и искусство. И не только освобождаться. Прежде чем освобождаться от пут, надо научиться правильно их налагать. А ты пока и ребёнка связать не сможешь.

Во мне проснулся азарт, и я схватила верёвки.

- Давайте сюда руки!

- Вот это по-нашему, - похвалила меня Лидия.

Она скинула с себя цветной халатик. Теперь вся её одежда состояла из плотных чёрных колготок и чёрной обтягивающей водолазки. Эти, казалось бы, обычные предметы женской одежды в сочетании вдруг произвели эффект необычности и какой-то инопланетности. Лидия протянула мне руки:

- Вяжи!

Сначала я скрутила ей за спиной запястья, как мне думалось, довольно крепко. Потом я связала локти и прикрутила их к туловищу. Казалось, освободить руки у моей пленницы не было никакой возможности. Затем эта экстравагантная дама легла на кровать, и я стала вязать ей ноги. Я опутала их весьма тщательно, в щиколотках и бёдрах.

- Неплохо для первого раза, - сказала связанная. - Кляп на столике. И засекай время.

Я взала специальный резиновый кляп (впервые в жизни увидела такой!), вставила пленнице в рот и застегнула ремешки. Как только я чуть отошла от кровати, тело связанной пришло в движение. Нет, она не стала извиваться, как это делают связанные в фильмах и как поступил бы любой на её месте. Но её мышцы стали как-то странно вибрировать, словно под кожей пленницы шли волны. И верёвки, только что плотно обвивавшие её тело, стали сползать. Не прошло и четырёх минут, как руки Лидии оказались свободными, а ещё через минуту она стряхнула с ног бессильно повисшие верёвки и уверенными движениями расстегнула ремешки затычки.

- Здорово! - только и могла произнести я. - У Вас, наверное, способности. Как у одного мужика, которого по телеку показывали. У него от рождения очень гибкие суставы, он может свои руки как угодно вывернуть.

- Способности тут не при чём. - ответила Лидия, сматывая верёвки. - Всё очень просто. Когда тебя связывают, надо незаметно напрячь все мышцы. А потом расслабить их, и верёвки не будут держаться. Только этому долго учиться надо.

- И где же этому учат?

- Сейчас у нас, наверное, нигде. Это мне повезло: ещё в детстве я училась у самой Елены Никаноровой.

- Никогда не слышала!

- Да, к сожалению сейчас в нашей стране искусство освобождения от пут почти совсем забыто. Поэтому и имена мастеров, точнее, мастериц по этой части никто не знает. А вот в начале двадцатого века был распространён цирковой аттракцион под названием "женщина-змея". Смысл такой: любой желающий мог связать артистку как угодно, а та за определённое время должна была освободиться. Если ей это не удавалось, связавший получал приз, да только случалось это крайне редко. Ставки делались как на ипподроме. От мужиков отбою не было, ведь каждому приятно связать красотку. Ради такого никаких денег не жалко. А отбирали для этого представления только хорошеньких. Кстати, они часто выходили замуж за очень состоятельных господ, и игры с верёвками становились частью их семейной жизни. Тогда существовал настоящий клан "женщин-змей" или "верёвочниц", как их ещё называли; себя они именовали ещё и связывальщицами (мудрёное иностранное слово "эскапалогистки" употреблялось разве что в афишах). Опытные наставницы передавали своё мастерство ученицам. Секреты освобождения от пут, как и секреты связывания, хранились строго. Ведь если бы их узнал посторонний, аттракцион прогорел бы. Сейчас нас называют бондажистками, но я придерживаюсь традиции даже в терминологии. Так вот, линия, по которой моя наставница и я учились нашему мастерству, берёт начало от знаменитой Ольги Мезинцевой, которая в начале двадцатого века считалась первой верёвочницей во всей Европе. Её фотография передаётся лучшей ученице как реликвия.

С этими словами Лидия достала из тумбочки старинное фото в рамочке под стеклом. Это было фото молодой женщины или даже девушки с очень стройной фигурой и благородным лицом. Одета она была только в тёмное цирковое трико. Одна её нога опиралась на стул, а туловище, чуть повёрнутое боком, было наклонено вперёд, так что поза была весьма пикантной. При этом руки женщины были связаны за спиной, и весь торс тоже был хитроумно опутан верёвками. Верёвки лежали и на полу у стула, - то ли они только что были сняты с её ног, то ли, наоборот, предназначались для далньейшего спелёнывания. Держалась связанная так, словно на ней были не верёвки, а пелерина или меховое манто - не просто пленница, а пленённая королева. И как похожа на неё была Лидия, когда я скрутила ей руки! Неожиданно я поняла, что сама очень хочу быть похожей на этих стильных женщин, так отличающихся от всей массы.

- Как интересно! Я тоже хочу быть верёвочницей. Давайте начнём прямо сейчас! - воскликнула я.

- Нет. Без формы ты не можешь быть допущена к занятиям. По традиции связывание должно осуществляться только в специальном костюме верёвочницы - как у меня. Это обычай ещё с цирковых времён. Тогда у женщин было не принято выступать почти обнажёнными, а обычная одежда для связывания не очень подходила. Вот верёвочницы и выступали в трико, как гимнастки или артистки балета. Трико были чёрные или синие, чтобы на них эффектней смотрелись верёвки. Такой наряд вместе с путами действительно делает человека похожим на змею. А для пущей схожести верёвочницы на представлении ещё и извивались по-змеиному. Практического толку от этого было мало, зато мужики просто с ума сходили. Теперь такое трико достать очень трудно, но его можно заменить колготками в сочетании с бадлоном. Это даже удобнее. Колготки должны быть плотные и чёрные, с незаметными швами. Например, марки "Грация". А бадлон из такой же чёрной лайкры с длинными рукавами и длинным воротником купишь в магазине "Golfstream". Да, надо сделать ещё маску на голову. В те времена артисты цирка любили скрывать свои лица. В масках часто выступали борцы и факиры. А нам это придавало таинственность и создавало интригу, ведь все знали, что под маской скрывается очаровательное личико, - других в верёвочницы не брали. "Женщина-змея" снимала маску только после освобождения от верёвок, чтобы зрители могли насладиться её красотой. Да и раскрепоститься с закрытым лицом гораздо легче, а это в нашем деле очень важно. Если же фотография тебя в связанном виде попадёт в чужие руки, это спасёт от разоблачения и возможного шантажа. Маску сделаешь из плотного чёрного чулка. Вот такую.

Лидия достала из тумбочки лайкровый наголовник.

- Когда будешь готова, звони.

Мы расстались как давние знакомые. На следующий день я побежала в магазин и купила колготки и бадлон. Ещё несколько дней пришлось поколдовать над маской. Ровно через неделю я была у моей наставницы-связывальщицы. Когда я предстала перед Лидией в "связывальном" наряде, она придирчиво осмотрела меня и осталась довольна.

- Чудненько. А теперь слушай внимательно. Конспектов вести не будем, так что всё придётся запоминать. Я уже говорила, что прежде чем учиться освобождаться от пут, сперва надо научиться их надевать и их носить.Кстати, моя наставница и в этом была асом, - вязала всё, что шевелится и сама в путах быть обожала. Её прозвище было "мадам Свяжу". Чтобы было легче искать родственные души, Елена Борисовна работала инструктором по культурно-массовой работе в доме пионеров, а летом выезжала в том же качестве в пионерлагерь. Подход она искала деликатно. Сначала устраивала игру в шпионов, индейцев, разбойников или что-то подобное. Обычно она сама вызывалась быть пленницей, а потом демонстрировала своё умение освобождаться от пут и предлагала обучить этому желающих. Или критиковала чью-нибудь неумелую вязку и показывала, как надо скручивать правильно. При этом она внимательно следила за реакцией участников игры. Если никто не проявлял энтузиазма, она быстренько свёртывала тему. Если же кому-то нравилось связывать или быть связанным, то таких она обхаживала отдельно. Так она меня и нашла. Как сейчас помню: предложила нам Елена Борисовна поиграть в "кавказскую пленницу", а я возьми да сразу же выкрикни: "Чур, я - пленница!" Сейчас она живёт в другом городе; она уже немолода и никого не имеет на обучении. Но ближе к делу. Запомни хорошенько этикет верёвочниц. Это когда на нас нет пут, мы Лиды, Любы, Оли, Светы и прочее. А когда наша сестра связана, то и называть её надо "связанная" и обращаться так. И никак иначе. Все команды, требования или просьбы должны предваряться этим словом. Связанная имеет право не реагировать, если к ней обратились "не по уставу". Когда ты меня спеленаешь, я тоже буду не Лидия Георгиевна, а связанная. Таким образом устанавливаются более тесные отношения, да и дисциплина поддерживается, а без неё в нашем деле никак нельзя. Если связанных несколько, то для их различения могут называться имена, но только после основного обращения. Приветствуя друг друга при встрече, верёвочницы принимают классическую позу связанного: руки за спиной, ноги вместе. Теперь дальше. Связать пленника означает таким образом наложить на него гибкие путы, чтобы целиком (при полном связывании) или частично (при неполном) лишить его возможности распоряжаться своим телом. Полное связывание - это когда путы наложены и на руки, и на ноги, и на рот. Но ты считаешься связанной независимо от того, скручены ли только твои руки, только ноги или все конечности. Более того. Поскольку кляп приравнивается к путам, связанными мы считаемся и с одним заткнутым или завязанным ртом, даже при свободных руках и ногах. Это важно не только для правильного обращения. Дело в том, что при неполном связывании верёвочница должна вести себя так, будто она связана полностью. Например, если связаны только руки, то ноги надо держать вместе, будто они тоже соединены верёвками. А когда садишься, скажем, на стул, то ноги - либо вместе, либо разведены и прижаты к ножкам стула, будто ноги к ним привязаны. Или же вообще можно сесть на стул верхом, поскольку и такой способ привязки к нему имеется. И рот без надобности не раскрывай, словно в нём кляп. Если же у тебя только заткнут рот, то руки держи за спиной и используй только при крайней необходимости, а ноги - как я уже сказала. Для отработки этой привычки существует специальное упражнение под названием "мысленные путы". Кстати, очень развивает внимание, и мы им обязательно займёмся. Суть в том, что ты воображаешь себя связанной и ведёшь себя соответственно. А другие верёвочницы всячески тебя отвлекают и провоцируют совершить какое-нибудь нехарактерное для этого состояния действие. Например, взять что-либо. Если поддалась на уловку, спутывают уже настоящими верёвками. А путы, скажу я тебе, - это не только способ обездвижить, но ещё и способ подчеркнуть красоту человеческого тела; это средство для тренировки терпения и многих других полезных качеств, средство для развития фантазии и художественного вкуса. Связывание - это творчество. Связать можно мягко и жёстко. Связать можно так, что ты почти не почувствуешь пут, просто потеряешь возможность делать ряд движений. А можно так, что малейшее шевеление будет доставлять боль. Связать можно массой всяких способов. Вот смотри.

Лидия показала мне большую цветную фотографию из какого-то иностранного журнала. Фотография представляла собой японский рисунок. В центре на возвышении стоял самурай, опирающийся на копьё. Внизу были изображены десять связанных пленников.

-Заметь: все пленники связаны по-разному. Ведь это настоящее пособие по связыванию! Конечно, здесь показаны всего десять способов вязки, но подобных рисунков множество - японцы в этом деле непревзойдённые мастера. Кстати, упомянутая мной Ольга Мезинцева, будучи ещё совсем юной гимназисткой, несколько лет жила в русском поселении в Маньчжурии и училась связыванию у одного старого японца. И увидев в цирке выступление верёвочниц, она поняла, что это судьба. Мезинцева привнесла в наше занятие эстетику, изысканность. До неё вязали проще и однообразнее. А сейчас я покажу тебе ещё одну нашу реликвию.

Лидия взяла лежащий на тумбочке альбом и дала его мне. Это был старинный толстый фотоальбом в кожаном переплёте, с латунной застёжкой. Я раскрыла его и ахнула. Альбом был заполнен старыми фотографиями связанных женщин. Все верёвочницы были не только в "форменных" трико, но и в масках. Видимо, это была своеобразная энциклопедия связывания, предназначенная только для специального пользования. Позы связанных были самые разные - от очень простых до невероятно замысловатых. Под каждым фото было написано название позы или стиля вязки. Я читала захватывающие дух названия: "статуэтка", "монахиня", "каракатица", "ёжик"... На некоторых фото были показаны только отдельные части тела крупным планом: руки, ноги или торс с различными верёвочными узорами. Надписи под ними гласили: "паутинка", "босоножка", "сетка"... Некоторые фото демонстрировали способы привязки к предметам мебели, а некоторые - связывание пленниц друг с другом. Например, на одной фотографии две лежащие верёвочницы были связаны вместе так, что голова одной находилась между ног другой. У меня разбежались глаза. В детстве я ходила на художественную гимнастику, и она у меня хорошо шла. Но всё же я занималась этим скорее по желанию родителей. Сейчас же я поняла, что умение освобождаться от самых сложных пут - это именно та цель, к которой я готова стремиться по внутреннему велению. Я закрыла альбом и прижала его к груди.

- А у меня для тебя подарок, - прервала молчание моя наставница, - в мешке на кровати.

Я взяла полиэтиленовый мешок и заглянула внутрь. Там лежали мотки верёвки и кляп - такой же, как у Лидии.

- Вообще-то каждая верёвочница сама покупает для себя связывальные принадлежности. Но для тебя я сделала исключение. Кажется, из тебя выйдет толк. Только должна сказать тебе следующее. Можно стать очень хорошей верёвочницей. Можно в совершенстве изучить искусство надевания пут и освобождения от них. Но чтобы стать настоящей королевой пут, этого недостаточно. Нужна ещё самая малость, но многие до неё так и не доходят.

- Что за малость?

- Я не могу сказать тебе. Ты должна догадаться сама. Может, на это у тебя уйдёт несколько месяцев, а может, несколько лет. Ну а может быть, ты не поймёшь этого никогда. А теперь, девочка, пришло время посвятить тебя в наше общество. Первая вязка должна быть полной. Запоминай: при полной вязке классический порядок наложения пут - сверху вниз. То есть сначала затыкаем рот, потом вяжем руки, потом - ноги. Ясное дело, я говорю о добровольном связывании; если же оно насильственное, то всё зависит от обстоятельств. Освобождаем связанную в обратном порядке: ноги, руки, рот. При самостоятельном освобождении порядок может быть любой.

Лидия вставила мне в рот кляп и затянула ремешки. От волнения я почти дрожала. Затем она взяла мои руки, завела мне их за спину и стала опутывать верёвками, после чего принялась выплетать верёвочные кружева на моём теле, постепенно переходя на ноги. Не знаю, сколько времени на это ушло, но мне показалось, что очень много. Лидия не торопилась. За происходящим я могла следить по отражению в трюмо. Моё сознание металось между неведанными доселе ощущениями и наблюдением процесса со стороны. И оба эти аспекта связывания были очень интересны и приятны. Верёвки производили двойной эффект. Они превращали меня в произведение искусства, в нечто уникальное. И в то же время, охватывая меня как крепкие объятия любовника, они будили эротические фантазии. Я почувствовала, что сексуально возбуждаюсь. Наконец я была упакована с головы до ног. Лидия взяла меня за плечи и стала поворачивать перед трюмо.

- Смотри, какая красота! А теперь подумай, дорогая, кого выбрал бы любой мужчина: обычную девушку или тебя в таком виде?

Конечно, она была права. Все мои наряды блекли перед этим странным и неподражаемым образом чёрной змеи с белыми ромбическими узорами по всему телу. Лидия перестала дотрагиваться до меня, и теперь я чувствовала только верёвки. Ощущение было потрясающим! Я пошевелилась, выгнулась и блаженно застонала.

- Отлично. А теперь закрепим правила этикета. Я буду давать команды, но ты должна их выполнять только в том случае, если они предваряются эпитетом "связанная". Поняла, связанная?

Я кивнула.

- Связанная, смирно!

Я вытянулась по струнке.

- Связанная, прыжами к кровати!

Я маленькими прыжочками на стянутых верёвками ногах допрыгала до кровати, благо это было совсем близко.

- Сесть на кровать!

Я не шелохнулась.

- Связанная, сесть!

Я села.

- Связанная, лечь!

Я легла.

- Голос!

Я не издала ни звука.

- Связанная, голос!

Я замычала.

- Просто великолепно. Сейчас тебе надо побыть один на один с твоими путами. На данном этапе твоя задача - подружиться с ними. Но главная цель - не просто привыкнуть к верёвкам на теле, а слиться с ними, сделать их частью себя самой. Только тогда они будут повиноваться тебе. Через полчаса вернусь.

Лидия вышла. Я стала ворочаться, ища удобное положение и одновременно привыкая к состоянию связанной. Я вертелась, вытягивала ноги и поджимала их, выгибалась дугой, садилась и вновь ложилась. Наконец я легла на бок и осталась в таком положении. Я почувствовала силу пут и приняла брошенный мне ими вызов. Они были достойным соперником, и я во что бы то ни стало должна была научиться сбрасывать их, как это делала Лидия. Ровно через тридцать минут (я определила по настенным часам) она вошла с фотоаппаратом в руках.

- Начнём создавать твой личный фотоальбом верёвочницы, - сказала Лидия и сделала снимок. - А теперь, связанная, сядь на край и вытяни ноги вперёд. Корпус тоже чуть-чуть наклони вперёд. Хорошо.

Она ещё раз сфотографировала меня.

- Для начала хватит. Сейчас я тебя освобожу, но прежде сделаю массаж.

Она села рядом на кровать и начала энергично поглаживать моё тело, словно втирая верёвки в кожу. В ходе массажа она переворачивала меня то на живот, то на спину, и даже садилась на меня верхом; я опять стала возбуждаться. Закончив процедуру, Лидия развязала мне сначала ноги, потом руки, а затем расстегнула ремешки кляпа.

- Потом я покажу, как правильно сматывать верёвки. А пока смотай как умеешь.

Я смотала путы.

- Теперь поцелуй эти верёвки и поклянись с гордостью носить их на себе. Таков обычай при посвящении в верёвочницы.

Я поцеловала верёвки, которыми была связана, и произнесла клятву.

- Поздравляю, ты прошла обряд!

С этого дня потекла моя учёба. Начали с самых простых способов вязки рук и ног. Попутно Лидия рассказывала об особенностях верёвок из разных материалов и учила, как правильно подобрать их толщину и длину, объясняла, как изготовить кляп или повязку для рта из подручных средств. Постепенно позы пленницы и способы вязки становились всё сложнее. В занятия моя наставница умело вкрапляла игровые элементы. Например, пятнашки мячом (будучи связанной, я должна была увётрываться от него или отбивать его ногами, лёжа на кровати), залезание в связанном виде под одеяло (попробуйте, это не так легко!), танцы со связанными в бёдрах ногами и многое другое. Для разрядки и развлечения играли мы и в сталкивание друг друга с кровати. Излишне говорить, что обе мы были предварительно спелёнуты: одна партнёршей, а другая с помощью самосвязывания, которому Лидия меня тоже обучила. Некоторые занятия проходили в полном молчании, поскольку у нас обеих были заткнуты рты. Так наставница учила меня понимать её без слов, с помощью одних жестов. А надо заметить, что путы с кляпом сразу делают все жесты и вообще телодвижения рациональными и необыкновенно выразительными; из человека словно убирается всё лишнее. Связывание помогло мне понять истинную ценность каждого движения. Уроки "вязания" оказались настолько интересными, что мы стали заниматься, кроме выходных, ещё и на неделе. Оказалось, что обращение с путами включает в себя краткий курс анатомии. Особенно важно знать расположение основных артерий, чтобы не пережимать их верёвками. Эрогенные же зоны верёвками очень удобно стимулировать. Лидия объясняла, как привязывать пленницу к различным предметам: креслу, стулу, кровати, ножке стола или палке от швабры, а также полностью обездвиживать за счёт привязки конечностей друг к другу или к туловищу. Она учила меня связывать не только верёвками. В её ловких руках путами могли стать и ремень, и кушак, и полотенце, и рубашка. Я узнала, как украшать тело настоящим верёвочным макраме, какие способы вязки лучше подходят к той или иной ситуации, как скрутить человека почти мгновенно, как связывать для конвоирования и как осуществлять конвоирование связанного. Одновременно с этим я начала тренировать мышцы и суставы для освобождения от пут. И когда Лидия посчитала меня готовой к этому, начался новый этап моей учёбы. Как я была счастлива, когда мне в первый раз удалось сбросить с рук верёвки! Но полное овладение искусством освобождения от них оказалось делом непростым, и лишь через четыре года я достигла умения быстро выскальзывать даже из самых сложных пут. И всё это время меня не оставлял вопрос: что же я должна понять, чтобы стать их королевой?

И вот сегодня у меня торжественный день: я держу экзамен. Уже несколько раз моя наставница связывала меня разными способами, но мне неизменно удавалось освобождаться за пять минут. Последняя вязка - самая сложная. Все мои действия доведены до автоматизма, учёба не прошла даром. Вот мои руки свободны, а вот и ноги. Я вытаскиваю изо рта кляп. Лидия улыбается.

- Поздравляю, моя милая, из тебя получилась классная верёвочница!

Я сматываю верёвки, но почему-то не испытываю радости и торжества. За эти годы я не только привыкла к ним. Как и советовала Лидия, они срослись с моей кожей, стали неотъемлемой частью меня. Мне уже не хотелось побеждать путы, ведь это означало бы борьбу с самой собой. Более того, я почувствовала, что без них мне как-то неуютно, а наиболее комфортно я чувствую себя будучи связанной по рукам и ногам.

- Лидия Георгиевна, я Вам так благодарна! Но... свяжите меня опять, мне в путах будет лучше. Зачем освобождаться от верёвок, когда и в них хорошо?

- Девочка моя, ты поняла это!

Лидия кинулась мне на шею и расцеловала.

- Не зря я тратила на тебя время, теперь ты настоящая королева пут! Свяжу я тебя обязательно. Но не забывай, что я той же породы. И быть связанной хочу не меньше тебя. Так что по старшинству сначала ты меня скрути.

И она протянула мне руки. Я вздохнула и стала её вязать. Ничего, придёт и мой черёд.

Воспоминания Лидии Георгиевны об одном случае в пионерлагере.

- Как новая обвязка? Правда, шикарно? Ты просила рассказать о моей учительнице. Ну так слушай. Связывальщицей Елена Борисовна была от бога. Это значит, что она не только с верёвками виртуозно обращалась, - вот смотрит она на тебя, и кажется, что одним взглядом связывает. Но главное, она обладала каким-то невероятным даром определять нашу сестру и подбирать к её душе ключик. Ведь даже если кто-то к путам неравнодушен, то часто самому себе в этом не признаётся. Такого человека раскрыть надо осторожно, не испугать. Кому-то можно как бы в шутку сказать: "Не грызи ногти, а то руки свяжу"; кому-то фотографию, рисунок или рассказ с соответствующим сюжетом подкинуть, для кого-то игру затеять. И за реакцией наблюдать. Я уже говорила, что познакомились мы с наставницей в пионерлагере. Меня она вычислила по фото Натальи Варлей, которое я над своей койкой повесила. Эта актриса моим кумиром была, я во всём ей подражала: и волосы как у неё стригла, и синие колготки носила, а летом - трико в обтяжку, чтоб было как в той сцене с погоней и связыванием (потом оказалось, что у настоящих связывальщиц как раз такая одежда и принята вроде униформы - вот и верь после этого в случайные совпадения!). Даже движения и позы "пленницы" я копировала. Хотя была я бойкой, но иногда сяду, сведу ноги вместе и руки к туловищу прижму. А губы сожму, словно у меня рот замотан как в фильме. Верёвочницы про таких говорят "по ней путы плачут". Наверное, я рано или поздно сама начала бы с верёвками играть. Но Елена дело ускорила: придумала нам игру в "кавказскую пленницу". Одни её должны похитить и спрятать, а другие найти и освободить. Повезло ей со мной, я сразу пленницей вызвалась быть, сама руки для вязки подставила. По словам Елены, от меня уже тогда, как от настоящей верёвочницы, исходили какие-то особые бондажные флюиды. А вот к другим приходилось дольше подход искать. Самым верным способом было организовать военно-патриотическую игру "Зарница". А уж во время игры обязательно кто-нибудь в "плен" попадёт. Игры такие моя наставница устраивала регулярно, вследствие чего была на отличном счету у начальства пионерлагеря и висела на доске почёта за образцовую военно-патриотическую работу. Главное, подходящую девчонку в "плен" взять и к связыванию подвести так, чтобы всё естественно было. А для этого интуиция должна быть о-го-го и психологию знать надо. Конечно, я сразу стала помогать Елене. После нашей встречи я к ней целый год два раза в неделю ходила, а родителям врала, что она в доме пионеров драмкружок ведёт. Ха, посмотрели бы они на этот кружок! Ну так вот, на следующее лето мы вместе поехали в тот же лагерь.

В лагере приметили мы одну девочку, Таней звать. Внешне была она симпатичной, но держалась обособленно, выглядела очень стеснительной и какой-то зажатой. Разговорчивостью она не отличалась. При этом она очень любила порядок, была исполнительной и педантичной (для работы с верёвками - ценное качество). Приказы начальства, даже нелепые, никогда не обсуждала. Но тряпкой она не была. Нет, не была. Просто она себя ещё не нашла. "Нутром чую - наш человек!" - сказала Елена. Отсутствие у Тани подруг я использовала и быстро втёрлась к ней в доверие. А то, что она через меня с Еленой Борисовной ближе сошлась, Татьяне льстило, - к начальству у неё было почтение. Оказалось, что особых увлечений у нашей новой знакомой нет. Это тоже было нам на руку: значит, если её зажечь связыванием, отвлекаться она не будет. Для проверки после катания на лодках по озеру - лагерь наш на берегу озера был - Елена как-бы в тему стала показывать, как морские узлы вязать. Это она умела лучше любого моряка. Раздала верёвки и смотрит, кто как их возьмёт и как с ними работать будет. Кто-то сразу верёвки бросил из-за того, что узлы не получаются. У кого-то получается, но интереса в глазах нет. Чувствуется, что с большим удовольствием они бы купаться пошли. А Татьяна, как ко всему, что делала, отнеслась к этому старательно. Переспрашивает, уточняет. А в конце верёвки не бросила как все в беспорядке, а аккуратненько в моточки свернула. Поняли мы, что надо рискнуть.

Ну, значит, организовала Елена "Зарницу". И сделала так, что мы с Таней во "враждующие" команды попали. Сама Елена была вроде наблюдателя и так подстроила, что послали Таню с поручением. А маршрут её мне сообщила. Вот мы Таньку и захватили. А тут и Елена нарисовалась.

- Что, пленную взяли? Пусть Лида её в "штаб" отведёт. Одна справится: по условиям пленный бежать не имеет права. Кстати, мне тоже в "штаб" надо. Посмотрю, как там ребята учатся карты читать.

Мы и пошли. Только потом свернули не в "штаб" (где он - Таня не знала), а в лесопарк, подальше от чужих глаз. И направились вглубь лесопарка на лыжную базу - небольшой кирпичный двухэтажный дом. Летом база, естественно, не работала. И Елена под каким-то предлогом ключи от неё получила. Когда до базы оставалось сравнительно недалеко, и мы убедились, что поблизости никого нет, Елена говорит:

- Стойте, девочки! Мы, конечно, все свои, но в игре есть правила. И я как наблюдатель исключения делать не позволю. Местоположение штаба засекречено. Чтобы всё было как взаправду, ты, Лида, хотя бы глаза Тане завяжи!

- А ведь в самом деле. Извини, Танечка, можно я тебе глаза завяжу, раз уж так положено? - включилась я.

Танька недоуменно пожала плечами:

- Ладно, завязывай, если надо.

Начало хорошее: в роль пленницы она вошла. А заартачилась бы, что бы мы могли сделать? Завязала я ей глаза косынкой. Повязку на глазах она как путы не восприняла, потому что ещё сама снять могла. Но всё равно её пленничество усугубилось и к настоящим путам ближе стало. Не прошли мы и десятка шагов, как конвоируемая споткнулась и инстинктивно руку к повязке приложила. А мне только этого и надо было.

- Эй, чур, повязку не снимать!

- Да я не думала её снимать, просто идти трудно.

- Ничего, мы тебя под руки поведём. Только давай-ка я тебе запястья слегка верёвочкой прихвачу. Чтоб случайно не сдёрнула.

Мы с Еленой замерли. Момент настал решающий. Если пленница запротестует, придётся её просто подержать немного на базе и отпустить.

- Так для порядка надо. "Зарница" игра серьёзная, тут ко всем отношение одинаковое. Когда Лидия в плен попадала, и её так водили, - усилила натиск Елена.

- А чтобы тебе не было обидно, в следующий раз я сама тебе в плен сдамся, и делай со мной что хочешь - завершила атаку я.

Таня снова пожала плечами:

- Тоже мне выдумали. Но ладно уж, прихватывай. Руки-то как держать?

- За спину их, Тань.

Всё шло как по маслу. Сама руки за спину убрала, - верёвку на них как должное приняла. Очень хороший признак! Отторжения к вязке у Тани явно не было. А если нет отторжения, значит есть скрытая склонность. Поскольку сознание человеческое только альтернативу признаёт: плюс или минус, "да" или "нет". И только к одному из этих полюсов всегда примыкает. Мы эту слабенькую склонность в страсть превратим. А пока мы нашу потенциальную единомышленницу свяжем как овечку и последовательно, шаг за шагом всё к новым и новым путам будем приучать. К костюму связывальщицы я её тоже приучать начала: перед "Зарницей" убедила, что в спортивном трико как у меня и Елены играть удобнее. День выдался не очень жаркий, поэтому под низ по моему совету Татьяна колготки надела, а трикотажные лосины закатала выше колен. Здорово получилось. И пусть она пока не знает, что мы одеты так неспроста. Потом этот дресс-код будет помогать ей настроиться на занятия с верёвками, придавать им торжественность и напоминать о принадлежности к нашему тайному обществу. Сейчас это прозаически называется фетиш-бондажом. Под фуфайкой у меня и мадам Свяжу (так мы с Таней потом прозвали нашу наставницу) вокруг талии была обмотана верёвка. Я сняла её с себя и стала скручивать Татьяне кисти рук крест-накрест за спиной. А та стоит как тёлка, будто её не вяжут, а мерку на платье снимают. Елена мне большой палец показывает, мол, очень повезло нам с пленницей, надо ковать железо, пока горячо. И свою верёвку мне даёт. Теперь можно действовать решительнее: каждые последующие путы узница будет воспринимать лишь как логическое дополнение к предыдущим. Тем более, что Таня сама не любит на полпути останавливаться. Конечно, когда начала я ей локти вязать и руки к туловищу прикручивать, попыталась она возмутиться:

- Ты чего, мы же только насчёт запястий договаривались!

А Елена ей:

- Вы и насчёт запястий не договаривались, ты просто законное требование выполнила. Зато теперь видно, кто из нас пленница. Да ты не бойся, это же игра.

Таньке делать нечего, буркнула только: "Нисколечко я не боюсь" и стоит, поджав губы. Вроде как недовольство демонстрирует. Но чувствуем мы с Еленой, что недовольство это напускное. Просто усвоила девочка из фильмов и книг, что когда человека связывают, ему это неприятно, и он протестовать должен. Вот она и ведёт себя по стереотипу. А на самом деле вовсе ей не неприятно. Иначе она фиг бы позволила себя стреножить без применения силы и даже без угроз. Погоди, милая, мы этот дурацкий стереотип разобьём, и тебе приятно будет. Да тебе уже приятно, только ты пока в этом признаться себе боишься. Не зря же я, когда обвязку торса делала, будто случайно то до сосцов пленницы дотрагивалась, то плечи ей поглаживала, то бока ласково щупала, то о ягодицы потиралась. И ведь отвердели сосцы-то. Или мне показалось? Но надо торопиться, вдруг кто-нибудь увидит. Взяли мы пленницу под скрученные локоточки и повели. Иди, Танюша, пока ноги ещё свободны, ибо скоро лежать тебе спелёнутой с кляпом во рту. Иди не подозревая, что звать тебя теперь не Таней, а Связанной. Шли ещё минут десять пустынными дорожками, чтобы ни на кого не напороться. Не напоролись. Елена так "Зарницу" спланировала, что все "боевые действия" в другом конце лагеря происходили. При каждом спотыкании пленницы мы старались так её обхватить, чтобы до нужного места дотронуться. Нужного в смысле приятных ощущений. Танька молчала пo-прежнему, только иногда ойкала, но дуться перестала.

Зашли мы на базу, дверь за собой заперли, поднялись на второй этаж. Была там чудесная комната с диваном и зеркалом, видимо, тренерская. А мы эту комнату "вязальней" называли. Зашли мы в "вязальню" и видим, что наш ходячий свёрток больше руками не пошевеливает. Когда у человека впервые руки связаны, он первое время то плечами поводит, то локтями подрыгивает. Сначала пленник так пытается верёвки порвать или сбросить, а потом границы своей свободы определяет. Если перестал дёргаться, значит смирился со своим положением и освоился в путах. Верёвочницы в таком случае говорят, что он связан не только физически, но и психологически. Молодчина, связанная, быстро твои ручки к верёвкам привыкли. Теперь очередь ножек пришла. Опутывание ног лично я люблю особенно. Это самый торжественный момент всей церемонии связывания, её заключительный аккорд - окончательный переход пленника в подобающее его статусу состояние. Я свою первую вязку как сейчас помню. Даже когда у меня руки были скручены и уже рот заткнут и замотан "а ля Наташа Варлей", я всё ещё в своё счастье поверить не могла. И только когда мне ноги стали вязать, я поняла, что это не сон. Сейчас поймёт и Таня. Усадили мы пленницу на диван и повязку с глаз сняли. Для её головы у нас кое-что получше было припасено. Огляделась она и спрашивает:

- Ну вы меня развязывать собираетесь?

Но как-то неуверенно спрашивает. Тут уж ясно стало: наш человек.

- Чудачка, - говорит ей Елена, - прежде чем пленника развязывать, его сначала надо что? Правильно, - связать!

- Так я уже связана.

Вот же! Таня совсем была с толку сбита: кивает на своё опутанное туловище, словно мы верёвок не видим.

- Это уж позволь нам судить.

Тут Елена подошла к стулу, что рядом с диваном стоял, и сдёрнула с него газету. Под газетой лежали заранее приготовленные кляпы и маски из синих капроновых чулок. И ещё верёвки. Елена кляп схватила и к узнице подскакивает.

- А ну, откой рот!

- Зачем рот-то затыкать, я же кричать не собиралась, я себя по правилам велааа мммм!

Договорть она не успела: мадам Свяжу ей кляп вставила, а я чулок на голову натянула. Вскочила Таня, задёргалась, замычала, - хочет затычку выплюнуть, а маска не даёт. И сразу умолкла. Очень способной пленницей оказалась. Другая бы на её месте побежала бы, стала бы ногами драться. А до этой тут же дошло, что раньше надо было рыпаться и что теперь кроме полного связывания у неё другого пути нет. Подсознательно она это поняла уже как только ей глаза завязали и ничего против такой перспективы не имела. Просто стереотип поведения последнюю вспышку дал. Так лампочка вспыхивает, прежде чем на куски разлететься. А заодно разлетелись все танины сомнения и скованность. Осознала, что не страшно это, а просто очень необычно. Так ведь тем и интересно! Елена опять её усадила, сама рядом села, рукой за плечи обхватила и доверительно, ласково так уговаривает:

- Ну сама посуди. Ты нас знаешь, плохого не сделаем. Тебе терять нечего, всё равно скручена. Кстати, так тебе больше идёт. Простых девчонок полно, а связанных ты много видела? Вот и думай, кто больше ценится. Разве плохо быть не как все? И маска для твоей же пользы: в девушке должна быть тайна. Но любое дело надо до конца доводить. Не годится, когда у пленницы ноги свободны. Да для тебя теперь это просто неприлично, это как голой на улицу выйти. Если будешь слушаться, я тебе ноги свяжу не очень туго, только для порядка. А станешь ерепениться, спеленаю так, что шевельнуться не сможешь. Будь умничкой, СВЯЗАННАЯ. Ножки вместе.

И на плечи пленнице давит, чтобы та на диван ложилась. Вижу я, что Таня совсем дозрела: разворачивается, ложится на диване и сведённые вместе ноги вытягивает. Да не просто вытягивает, а с какой-то отчаянной готовностью, даже с азартом. Мол, раз уж руки мне развязать нельзя, так вяжите ноги скорее, - помирать, так с музыкой! Это в ней "комплекс частично связанного" проявился. Я уже говорила, что человек только две противоположности во всём видит и если к одной примкнуть не хочет или не может, то обязательно к другой шарахнется. И если полная свобода ему недоступна, то он к полной несвободе начинает стремиться. Поэтому связанные только по рукам нередко своеобразный комплекс неполноценности испытывают из-за того, что упакованы неполностью; у них появляется подспудное желание до самого края дойти, логическую точку поставить. Тут любопытство подключается и возникает необъяснимый интерес долю пленника до конца изведать. Даже если связывание им неприятно. А хоть какие-то приятные моменты Таня наверняка испытала за счёт наших "случайных" прикосновений к её туловищу во время вязки рук и конвоирования. Теперь то же надо проделать с нижними конечностями. Чтобы моменты эти усилились и с путами прочнее ассоциировались. А ещё чтобы пленница от неопределённости мучиться перестала. Поскольку из-за своего извечного стремления однозначно определиться и только одну из двух позиций занять человек неопределённости боится панически. Это качество верёвочницы тоже на вооружение взяли: часто кандидатке в свои ряды сначала только руки свяжут и рот заткнут, чтобы она от неведения изнемогала и вопросом себя терзала, почему ноги ещё не обработаны соответствующим образом. Тогда их связывание она как облегчение примет, даже как освобождение. Да и эстетические соображения играют определённую роль: ещё не опутанные ноги создают впечатление незаконченности, дисгармоничности образа пленницы. Правда, некоторое время эта незаконченность может быть даже интригующей, приглашать к дальнейшей вязке. Но женщина с тонким вкусом (а такой и должна быть настоящая верёвочница) знает, что долго оставаться в таком недоупакованном виде не следует; через какое-то время хотя бы бёдра связать надо обязятельно. Это у нас называется отложенная вязка. Конечно, такой подход не ко всем годится. Например, строптивых сразу полностью скручивать надо, чтобы с самого начала поняли своё положение; с ними надо на контрасте играть, шок вызывать. Чтобы моргнуть не успела, как из девчонки превратилась в шевелящийся рулет. Но Таня не строптивая, ей отложенная вязка хорошо подошла. Она, сама того не подозревая, по верёвкам на ногах уже истомилась. Вяжет ей Елена ноги и заодно икры поглаживает - там есть точки сексуального возбуждения. А попутно на все лады расхваливает за правильное поведение да комплиментами осыпает. Типа: "И фигура у тебя, Таня, шикарная, только подчеркнуть её надо. И ноги стройные, а в путах ещё лучше смотрятся". Права наставница, ох как права. Формы у Тани вообще красивые, только раньше они невыделены были. А сейчас и плечи, и груди, и бёдра, и икры - всё заиграло. Вижу, она слегка напряглась. Ага, и ягодицами подёргивает, - возбуждаться стала! Поняла, что значит "сладкий плен"? Отошла Елена от дивана. Лежит пленница с головы до ног капроном и трико обтянутая, верёвками оплетённая, - ну прямо как синяя гусеница. Ногами слегка пошевеливает - к ножным путам привыкает. Ведь когда одни руки скручены, ощущение от бондажа совсем не то; настоящий эффект возникает только когда ты весь спелёнут и говорить не можешь. В этот момент не только от гнетущей неопределённости освобождаешься, но и от всякой ответственности: теперь тебе ни о чём заботиться не надо, теперь это дело связавших тебя. А это такая положительная эмоция, что только с оргазмом сравнится. Ибо мечта человека в том и состоит, чтобы всю ответственнось с себя на кого-то переложить: если не на родителей, то на начальника, если не на начальника, то на вождя или на государство, если не на государство, то на бога. Правда, люди всё наизнанку выворачивают и для самообмана выдают это за собственную ответственность перед кем-нибудь, называют это почитанием старших, патриотизмом, верой. И свободу от ответственности за свободу вообще принимают. Вот и познала Таня абсолютную свободу. Какую могут дать только путы. Опирается она спиной на диванный валик, голову чуть склонила и смотрит на себя как загипнотизированная. Только один раз голову повернула, на нас посмотрела и опять на свои туловище и ноги уставилась. Впервые себя такой экстравагантной видит. Может, начала соображать, как эффектно выглядит? Небось, раньше думала, что прихорошиться можно только с помощью шмоток и украшений. Ничего, мы ей поможем увидеть лаконичную красоту связанного тела. Мы откроем ей, как с помощью тайной магии пут стать уникальной и продемонстрировать яркую индивидуальность. Этот день она запомнит навсегда - сегодня она обрела своё лицо. С первой вязкой тебя, Таня! Но спектакль ещё не кончен. Подождали мы немного, чтобы она хорошо верёвки прочувствовала, и Елена говорит:

- Между прочим, пленников положено обыскивать. Лида, обыщи связанную.

Тут я за дело взялась и стала узницу поглаживать и похлопывать - на эрогенные зоны воздействовать, чтобы она в путах настоящее удовольствие получила. То на живот её переверну, то на спину. Этому меня наставница уже обучила. А Танька сначала томно помыкивать стала, а потом и вовсе замурлыкала и словно ненароком о мои руки тереться начала. Теперь ко второму акту представления переходить надо.

- Да ты её обыскиваешь или гладишь? - с показным возмущением спрашивает Елена, - Если так обыскивать будешь, я тебя саму скручу!

Я подыгрываю:

- Как хочу, так и обыскиваю! А скрутить меня Вам слабо.

- Ах, так?!

Елена хватает верёвки, валит меня ничком на тот же диван и осёдлывает. Танька окончательно обалдевает от такого поворота, садится на краешке и сосредоточенно наблюдает, как я превращаюсь в такую же синюю гусеницу с кляпом во рту и чулком на голове. А я украдкой наблюдаю за ней и вижу, что она опять вся напряглась и буквально пожирает меня взглядом. Значит, Таня, на моё связывание глядя, как-бы на себя его проецирует и заново переживает. А другой частью своего сознания она себя на месте Елены Борисовны представляет. Мне это "раздвоение личности" хорошо известно. И явно нравится ей, что меня тоже вяжут, и блестят у неё глаза. Спектакль прошёл как по нотам. Таня должна понять, что теперь у неё есть не просто подруга, а подруга по плену, что мы с ней теперь буквально повязаны.

- Пойду, посмотрю, как там наши в "Зарницу" играют. А то без меня натворят чего-нибудь, - говорит Елена. - А вы пока побудете связанными, вам полезно.

С этими словами она обвивает танину талию верёвкой, пропускает свободный конец у пленницы между ног и прикрепляет к скрученным за спиной рукам. После чего уходит и запирает дверь. Чувствую я, что мы с Танюшей входим в своеобразный резонанс, что начинаем понимать друг друга без слов. Это всегда происходит, когда связанных несколько. И чем их больше, тем это ощущение пленнического братства сильнее. Сильнее и увереннее чувствует себя и каждая отдельная пленница. А если к связанным входит кто-то новый, то все они мысленно начинают вязать его, дабы уподобить себе. Этот телепатический бондаж так силён, что несвязанный новичок, если у него есть хоть малейшая склонность к бондажу, хоть простое любопытство, сразу ощущает неловкость своего положения и желание поскорее присоединиться к группе; в результате эффект растёт как снежный ком. Взаимоиндукция. Цепная реакция. Поэтому на собраниях верёвочниц несвязанной обычно оставалась только одна дежурная. И Елена Борисовна прекрасно знает, что мы с Таней её саму сейчас именно в путах представляем. Некоторое время мы смотрим друг на друга, словно заряжаясь от вида наших опутанных верёвками фигур. Мы наслаждаемся своим пленом, волшебным образом вырвавшим нас из серой повседневности и сделавшим героинями какого-то захватывающего приключенческого романа. Мы упиваемся таинственностью и неповторимостью своих образов. Потом я потягиваюсь, встаю и делаю маленькие прыжочки по комнате. Таня следует моему примеру. Верёвка в промежности доводит мою подругу до исступления. Она блаженно мычит, опускается на диван и замирает. А я приступаю к третьему акту - освобождению от пут. Поскольку тогда у меня было недостаточно опыта, Елена оставила мне для этого незаметные лазейки. Танька снова обалдело смотрит на этот фокус. Освободившись, я развязываю её. Таня стягивает с головы маску, вытаскивает кляп. Вид у неё потрясённый: слишком много впечатлений за один день. Лицо танино раскраснелось, и теперь она не возмущение изображает, а удовольствие скрыть пытается. Стыдится, дурочка.

- Ничего себе, игра у вас, - выдавливает она из себя.

- Вот видишь, ничего страшного нет. Зато интересно и приятно. Хочешь играть с нами?

- Вообще-то, мне понравилось. А как это ты освободилась так быстро?

- Этому меня Елена учит. Если хочешь, и тебя научит.

- Хочу!

- Но сначала связывать научись. Давай, я сейчас сама тебе кое-что покажу. Только маску надень - у нас форма такая.

Я несколько раз связываю Тане руки и ноги очень простым способом, попутно объясняя, что к чему. Кажется, заинтересовалась она серьёзно.

- Запомнила? Теперь давай ты меня.

Я знала, где лежит второй ключ от входной двери. И если бы заметила, что новоиспечённой бондажистке надоело, мы бы ушли - перебарщивать тоже нельзя. Но мы так увлеклись, что пропустили обед. Возвратившаяся Елена Борисовна застаёт необыкновенную картину: по комнате ходят две странные фигуры, этакие гимнастки-фантомаски. Впереди вышагивает Татьяна, а за ней ковыляю я. Руки у меня связаны за спиной, а ноги - выше колен, так что шажки получаются маленькие. Вокруг моей талии обмотана верёвка, конец которой держит Таня. "Шевелись, связанная!" - понукает она. Кто бы мог подумать, что она так легко из покорной пленницы превратится в строгую надсмотрщицу? Видать, в душе надоело девочке быть тихоней. Связыванием мы это подсознательное ощущение довели до предела, вот, когда я предложила ролями поменяться, её и прорвало. Теперь ей будет приятно не только самой путы носить, но и на других надевать. Значит, ещё крепче бондаж полюбит. Повезло Тане, что нас встретила. А сколько таких скромниц своего часа не дождалось! Так нас стало трое. Премудрости связывания Таня впитывала как губка и через две недели прошла обряд посвящения в верёвочницы. Соответствующий костюм она тоже стала носить постоянно, от чего нас часто принимали за сестёр. Такая форма одежды ей очень понравилась, потому что мальчишки гораздо чаще стали обращать на неё внимание: нравится этим паршивцам, когда через туго обтягивающие лосины очертания трусиков видны. А если трусики ещё и просвечивают, то даже взрослые мужики оборачиваются и слюну глотают. Я-то это давно заметила. Кстати, не меньший эффект производят белые облегающие шортики поверх тёмных или сетчатых колготок. Но мужское внимание - это так, побочный продукт. Главное, что надев наряд верёвочницы, начинаешь испытывать удовольствие ещё до связывания, от одного его предвкушения. Тебя охватывает необъяснимо сладкий стыд от того, что на тебе ещё нет пут и сознание, что ты всё равно к ним приговорена. Это своеобразное раздразнивание себя и партнёрш: смотрите, я уже одета как пленница, но мои руки и ноги ещё свободны, так чего мы медлим? Если надевание ножных пут - заключительный этап бондажа, то его первый и не менее торжественный этап - это не вязка рук и не затыкание рта, а именно облачение в специальную "связывальную" униформу. Елена к этому относилась очень серьёзно, она себе трико покупала в специальном магазине для артистов театра и балета. Такой был один на весь город. Потом и мы там стали отовариваться. Но вернёмся к Тане. За аккуратность вязки и рвение она получила в нашей компании прозвище "Вязальная машина" и гордилась им. Я же с удовольствием откликалась на "Кавказскую пленницу". Ну а нас обеих мадам Свяжу ласково называла "мои связисточки". В знак вечной дружбы мы с Таней связали друг другу ноги "на брудершафт". Это у верёвочниц вроде братания, когда они садятся друг напротив друга, и каждая вяжет партнёрше ноги. Общая тайна ещё больше сблизила нас. Мы то и дело многозначительно переглядывались, перемигивались, принимали только нам понятные "связывальные" позы, тщательно соблюдали ритуалы. И свысока смотрели на остальных девочек - невязанных, непосвящённых. Когда же довелось нашей новой соратнице скрутить саму Елену Борисовну - да ещё "ласточкой" - таниному счастью не было конца, ведь она встала вровень с "начальственной персоной"! Верёвки под фуфайками мы носили всегда и при первом удобном случае старались пустить их в дело. Хотя было это непросто, поскольку днём уединиться было почти негде. Но мы использовали это для превращения связывания в щекочущее нервы соревнование на внимательность и быстроту реакции. Выигрывала та, которая первой использовала удачный момент. Помню, как я молниеносно скрутила подруге руки в красном уголке, когда все уже вышли оттуда после политинформации, а мы остались якобы расставить стулья. Таня же однажды подловила меня в спортзале, куда нам поручили отнести баскетбольную сетку. Я не успела сообразить, что мы оказались в зале одни, а она уже мне одной рукой рот зажала, а другой мои руки за спиной прихватила. По уговору я с этого момента считалась условно связанной, поэтому сразу положенную позу приняла: ноги вместе, руки за спину. Тут она дверь на швабру, а меня ничком на маты. Моей же косынкой мне рот замотала; сидит на мне верхом, по рукам и ногам вяжет и аж рычит от удовольствия. Удовольствие это только нам, связывальщицам, известно: сидеть вот так на скрученной тобой узнице, ощущать промежностью все дёрганья этой мычащей человекообразной сосиски и чувствовать себя повелительницей пут, волшебницей, которая может человека в такую сосиску превратить. Но самое удивительное то, что это удовольствие передаётся узнице, ибо в определённый момент она начинает смотреть на мир глазами того, кто её связал. Вот и меня в этот миг переполнили наслаждение и гордость от того, что повелительница пут сидит именно на мне и что именно благодаря мне она смогла волшебницей стать. И я тоже мычу и рычу от избытка чувств. Татьяна меня понимает прекрасно: сама сколько раз валиком для сидения была. Тогда в спортзале бондаж-подруга меня для полного порядка ещё баскетбольной сеткой спеленала. И заставила змею изображать, между ног у неё проползать. Наползалась я по матам, наизвивалась как уж. А потом я наездницей была. Это когда верхом на "коне", а ноги под ним связаны. А руки сначала за спиной, а потом тоже под "конём". А потом в разных позах к шведской стенке. Да, есть, что вспомнить! А вечерами мы шли в "вязальню" под предлогом уборки помещений на базе. Такое поручение нам для вида дала наша наставница. Обычно занятия с верёвками незаметно переходили в игру. А поскольку на выдумки Елена была неистощима, мы каждый раз не знали, что нас ждёт, и шли в "вязальню" с огромным интересом. Мы играли то в жмурки, то в пятнашки на полусвязанных ногах, то в крестики-нолики на связывание. Или вязали друг друга на время. Или, связанными по рукам и ногам, состязались в передвижении прыжочками. Это называлось "зайчики". А "гусиные бега" - это когда передвигаешься на корточках, потому что запястья рук по отдельности прикручены к щиколоткам соответствующих ног. Была забава под названием "собака на привязи". Смысл такой: у участниц игры руки связывались за спиной. У той, что была "собакой", к рукам прикреплялась верёвка, а другой её конец крепился к ножке дивана. Длина верёвки была такая, чтобы едва хватило до двери. Задачей "собаки" было не дать партнёрше проскочить в чуть приоткрытую дверь. Занимались мы также борьбой связанных - когда пытаешься вытолкнуть соперницу за очерченный круг или повалить. Это можно делать стоя в полный рост или на коленях, прижимаясь к ней грудью; чистой победой считалось, если удавалось взобраться на соперницу. Конечно, инсценировали мы и разные варианты похищения с насильственным связыванием. Тогда ареной игры становилась вся база. "Похищаемая" выходила на улицу, а "похитители" прятались где-нибудь внутри. Потом "жертва" заходила в дом, запирала изнутри входную дверь и начинала бродить по всем уголкам, пока откуда-нибудь на неё не набрасывались две другие связывальщицы. Ох, что тут начиналось! На неё и верхом сядут, и голову между ног зажмут. Да практически все развлечения, которые я сейчас использую, ещё с той поры. А перед отбоем мы с Таней любили просто полежать вместе на диване, поджав ноги, крепко спеленутыми и поболтать о прошедшем дне или обсудить разные обвязки, как другие обсуждают наряды и причёски. А то и провести "тихий час" с кляпом во рту. В такие моменты Елена Борисовна нередко присоединялась к нам с помощью самосвязывания, и мы сидели втроём, скрученные и счастливые, прижавшись друг к другу в торжественном молчании. Конечно, не расстались мы и после лагеря.

Верёвочницей Таня сделалась прекрасной, правда освобождается от пут не так быстро как я, - у неё гибкости поменьше. Она до сих пор самая верная моя подруга. Занятия бондажом очень изменили её. Она расцвела на глазах, стала уверенной в себе и общительной. Сейчас она бизнес-леди, я тебя с ней обязательно познакомлю. Одно плохо: ученицы она не заимела. Как замуж вышла, муж ей условие поставил, чтобы никто кроме него её не вязал. Даже к женщинам ревнует, единоличник чёртов!

Пререйти к списку историй