Взбитые сливки - порка, бондаж, розги

Слава Всевышнему, коротких розог как раз хватило. Для последних сорока ударов осталась последняя десятая розга, специально отобранная Ей, самая длинная и самая певучая. Она любит заканчивать порку эффектно.

- Так. Уже триста шестьдесят. - Сказала Она довольно. - Близимся к завершению поздравления. Что-то, мне кажется, наш козлик заскучал.

Она отбрасывает в угол девятую розгу. Розге пришлось несладко. Кончик размочален и надломан. Белый цвет свежего дерева сменился розовым. Она ни в какое сравнение не идет с новенькой, десятой, гибкой и чуть влажной. Она взмахивает ей для проверки несколько раз в воздухе и подойдя ко мне ближе перебрасывает стройную свою ножку через мою шею. В зеркале напротив я вижу восхитительную картину. Она грациозно, по пантерьи выгибает спину и тоже смотрит в зеркало. Наши взгляды встречаются. Моя шея чувствует Её восхитительный жар. Между нами только тонкий шелк черных трусиков и тонкий свист розги. Мои глаза на уровне начала чулок и взгляд скользит вниз по тонким стрелкам к высоким полусапожкам и высоким каблукам и не задерживаясь поднимаются обратно. И в зеркале снова встречается с Её взглядом. Она сладко потягивается. Её бедра сжимают мою шею плотнее.

- Выходим на финишную прямую! - говорит Она, и десятая розга опускается на мой иссеченный зад, украшая вспухшие горизонтальные рубцы новым, вертикальным. Последние сорок ударов стоят всех предыдущих. Паузы между ударами становятся больше, а удары все сильнее. Скоро к моим стонам прибавляются Её, только более тихие и нежные. Под ударами я дергаюсь. Шея и затылок зажаты в Её бедрах и на Её губах блуждает "улыбка велосипедистки".

После четырехсотой розги, которая сотрясает меня от корня до вершины, она замирает, стиснув мою голову так, что я перестаю слышать. В наступившей тишине есть только сладкий жар на шее, раскаленный жар на попе и Её дрожь. Только тут я замечаю, что поднял Её в воздух и черные, тонкие каблучки не достают до каменных плит пола.

Я бережно опускаю Её на пол, и Она отходит и садится в кресло. Она запыхалась. Глаза горят. Прическа чуть-чуть растрепалась и кулон в виде маленьких золотых наручников, который раньше находился точно над ложбинкой между грудей, сбился немного в сторону. Она кладет ногу на ногу, и я снова, как всегда любуюсь этим немыслимым, неземным, невозможным чудом.

Она пьет воду со льдом и подносит стакан мне. Жадно пью. Блаженство. Стакан блаженства со льдом. Если брызнуть этой водой на мою попу она обязательно зашипит. Я думаю, она сейчас светится в темноте, как догорающий костер и по ней переливается жаркая багровая волна. Начинают ныть мышцы шеи. С днем рождения, козлик. Сейчас твоя наездница отдохнет и праздник продолжится.

Она подкатывается на кресле прямо к моему лицу. Теперь все, что я так люблю, совсем рядом. На расстоянии дыхания. Я жадно рассматриваю долину чудес, начинающуюся от ее коленей. Чулки черные. Ажурные сплетения цветков и листьев. Белая кожа под невесомыми тугими хитросплетениями синтетических нитей. Это было бы похоже на зимний сад, если бы не дышало живым ароматным теплом. Чулки заканчиваются плотным кружевным верхом, к которому пристегнуты "крокодильчики" подвязок. Черно-алая резинка подвязок, вся в мельчайших сборочках, как бархатная гвоздика. Подвязка обтекает Её бедро и мне хочется плакать и вовсе не от боли. Словно над этой формой трудились все гениальные скульпторы древности, исполняя волю великого бога Эроса.

- А сейчас будет праздничный торт со сливками. Вернее будет сначала торт. Сливки будут отдельно. А на торте у нас будут гореть свечки. - Она берет в руки тонкий хлыст и проверяет, достаточно ли он гибок. В горле снова пересыхает и я начинаю опять стонать. Мы старые знакомые с этим хлыстом. Обычно он хорошо сочетается с красными чулками. И сечет Она им за серьезные провинности. Хотя сегодня все же юбилей… Я стискиваю козлика коленями, и мышцы живота напрягаются. Она не спешит. Она не торопясь ходит вокруг меня и объясняет.

- Поздравления закончены. Теперь переходим к торжественной части. На сладкое у нас твой любимый хлыстик. - она нежно проводит кончиком хлыста между половинками напряженной попки.

- Выше попочку!! - Я приподнимаю зад, на столько это позволяют ремни и колодки. Хлыстик нетерпеливо щелкает несколько раз.

- Выше, выше, ВЫШЕ!

Натягиваю поясной ремень так, что он начинает жалобно скрипеть, и весь выгибаюсь на встречу хлысту. Отклячиваю нахлестанную попу и замираю в позе максимальной покорности.

- Так уже лучше… - голос у Неё снова как сироп из лепестков розы.

- Теперь я буду ставить на наш торт сорок свечей - хлыст снова нежно щекочет мой зад - а ты не вздумай опустить попочку ниже, а то начнем считать свечи сначала. Ты все хорошо понял?

Я молча киваю. Голоса нет. Я смотрю в зеркало на руку в высокой перчатке до локтя сжимающую хлыст. Даже когда я пролил морс на Её новое белое платье, было всего двадцать пять ударов. Двадцать пять, и я спал на животе четыре дня. Но сегодня у меня юбилей и его надо встретить с гордо поднятой попой. Я готов, любимая! Где свечи? Хлыст рассекает меня пополам. Боль прокатывается до зажатых в колодки ступней и отразившись растекается лавовым озером в гениталиях. Попа проваливается вниз, и я судорожно прижимаюсь животом к черной коже "козлика".

- Выше, выше, ВЫШЕ!

Еще два удара. Перестаю сдерживаться и кричу в полный голос. Руки пытаются вырваться из колодок, и тело извивается в бессмысленных попытках освободиться. Тело стало самостоятельным и непослушным. Оно желает свободы и не хочет мириться с условностями. Прости, любимая. Оно ничтожно, мое тело, и заслуживает наказания. Я стискиваю зубы и поднимаю зад навстречу удару. Раз-з! И-и-и еще Р-А-А-А-З!

- Нет, ну так невозможно - говорит она капризно. Какие же это свечки, когда ты все время лежишь животом на козлике. Устал? - Я пожимаю плечами. - Ну, давай я тебе помогу, маленький. - Она почти напевает. Так разговаривают с маленькими детьми и любимыми собаками. - Сейчас мы будем держать попочку. И не будем ее больше опускать.

Она кладет хлыст поперек моей задницы, подходит столу и не торопясь, начинает разматывать провод от Педали. Да, сегодня действительно праздник. Педаль Она ставит на пол а электрод, не торопясь, смазывает кремом. Педаль это тоже Её изобретение. В обычной педали, как от электрооргана или от швейной машинки расположен генератор тока, и если нажимать достаточно активно, напряжение бывает до сотни вольт. Нажимать надо, плавно и уверено ножкой в черном чулке. Электрод вводится в прямую кишку к предстательной железе. Все. Этой штукой можно ласкать, а можно пытать. Все зависит от настроения и силы тока. Два раза за особые заслуги Она добивалась одной только Педалькой, что я кончал у неё на глазах.

Некоторое время она ласкает мой анус электродом, то вводя его совсем не глубоко, то вынимая вновь. Это сказка Шехерезады и все сокровища Али-бабы. Остановись мгновение. Еще секунду блаженства, и я готов провести на этих козлах остаток дней. Зеркало бесстрастно отражает мою дурацкую улыбку и Её позу мадонны, склонившейся над колыбелью младенца с соской.

Всё, особенно всё хорошее имеет конец. Она решительно продвигает электрод глубже и закрепляет провод на поясном ремне. Как говорил человек, которого насаживали на кол: "А как все хорошо начиналось…"

Ножка наступает на Педаль. Мое тело выгибается. Это совсем другая боль. Она не похожа на жаркие поцелуи ивовых прутьев. Моя Госпожа всегда умеет найти в моем организме неисчерпаемые резервы новых ощущений. Дыхание становится морозным, как от жвачки "Орбит" и из попы, кажется, тянет горелым.

- Ну-ка, повыше попочку!

О чем разговор. Я выгибаюсь как крымский мост, и нет никаких сомнений, что в такой позе смогу принять все оставшиеся "свечки" моего именинного торта. Только не нужно больше Педальки. Маленькие шаровые молнии боли перекатываются по мне, как по детскому бильярду. Я смотрю на ножку на Педали и молю: "Не надо!…"

- Так гораздо лучше. И не опускай!

Хлыст опускается на меня. Господи, помоги! Хлыст. Хлыст. Хлыст. Я кричу без голоса. По согнутым в коленях ногам, смешиваясь с ручейками пота, текут первые капли крови. Хлыст. Я плюхаюсь животом на козлы. И мою попу разрывает электрический разряд.

- Держи повыше! Пока только семь! Ну, ну, ну!

Лед и пламень. Славную Она придумала сегодня игру. Сегодня в первый раз, и, думаю не в последний. Политика кнута и кнута тоже весьма эффектна! Не надо пряников. Выше попу, козлище!

Сороковая свечка как-то не запоминается. Просто закончилась порка. На меня направлен вентилятор, который приносит блаженство и прохладу. Руки освобождены из колодок. Я улыбаюсь, и Она тоже мне улыбается. Все получилось прекрасно. Полезно, поучительно и запомнится на долго. Спасибо, моя повелительница. Она разрешает поцеловать ножку выше чулка. Боже! Сегодня праздник. Сегодня у Неё для меня пропуск в райский сад. Я припадаю и прикасаюсь губами к ангельским крыльям, стянутым сверху кожаным корсетом. И еще раз. С днем рождения.

Она придвигает кресло ближе. Забрасывает мне на спину свои восхитительные ножки, так, что в спину врезаются Её острые каблучки. И я растворяюсь в Её Эдеме. Мой язык с осторожностью обследует новое пространство, как Ив Кусто в подводной пещере. На меня обрушивается волна немыслимого возбуждения и сквозь алый туман я слышу из невероятной дали:

- Сейчас мы попробуем сливки, а потом у нас подарок-сюрприз! Ты не забыл?

Я не забыл. Я отрицательно мотаю головой, и она начинает стонать.

- Ну, покажи, как ты меня любишь… - электрод снова оживает. Не сильно. Просто, что бы я не скучал. Для чувства ритма. Я очень постараюсь. Очень.

Список всех эротических историй БДСМ рассказы на русском