Врач Джиованни Треппини | клизма истории и рассказы

В славной Падуе, что раскинулась в благодатной долине реки По, проживали до недавнего времени, а может, и сейчас живут, два приятеля - врача – синьор Джиованни Треппини и синьор Чезаре Риччионе. И хоть годами они и разнились – синьору Риччионе на пятый десяток перевалило, а Джиованни и до третьего не добрался, но установилась между ними такая дружба и товарищество, которую редко когда встретишь.

Надобно заметить, что у синьора Чезаре была молодая жена, синьора Лаура, которую многие числили в первых красавицах Падуи, ибо обладала благонравная синьора и прелестным лицом и высокой грудью и гибким станом и пышными бедрами, меж коих таился сад любовных наслаждений, что любого мужчину способен был неземным блаженством одарить. Но по особенностям своих пристрастий синьор Чезаре предпочитал иной путь для своего сладострастия, – тот, что скрывался меж двух лилейно-белых холмов, которыми стройная спина синьоры Лауры заканчивалась, а потому, хоть и женат был благородный синьор Риччионе не первый год, но жена ему не только потомства не подарила, но и девственных укреп не лишилась.

Синьор Джиованни, напротив, жил одиноко, предпочитая, по молодости лет, радостям семейной жизни – охотничьи забавы, до коих он был большой охотник.

Вот однажды получил синьор Чезаре письмо, в коем говорилось, что престарелый отец его, в прекраснейшей Венеции свои дни доживавший, при смерти, и желает сына своего, прежде чем последний вздох испустить, у ложа своего лицезреть и в последний раз обнять.

Незамедлительно собравшись, отбыл в скорбное путешествие отцелюбивый синьор Риччионе, поручив жену свою, синьору Лауру, заботам своего благородного друга, поскольку был уверен в нем, как в себе самом.

Но столь прихотливо судьба играет людьми, что не знает человек, от какой беды спасаться, а какую радость ждать ему суждено!

По прошествии нескольких дней с отъезда синьора Чезаре прелестная синьора Лаура вдруг занемогла животом, и каких только средств не испробовала, все никак облегчиться не могла. От того несчастия красота синьоры Лауры ущерб понесла, и никакое дело ей не в радость стало.

Видя, что нездоровье ее все тяжелее, послала синьора Лаура к молодому синьору Джиованни, ибо только близкому она решалась в своем недомогании признаться.

Синьор Джиованни, хоть и был молод годами, но знаниями врачебными иным многожившим докторам не уступал. Видя страдания прекрасной и в болезни дамы, стал он действовать быстро и решительно. Велев принести в спальню, где на супружеском ложе одиноко возлежала занедужившая синьора Лаура, воды столь горячей, сколь только рука выдержать сможет, выбрал он из своих лекарских инструментов клистир самый большой и заполнил его полностью

А благонравной синьоре велел он донага раздеться и на спину лечь, что та с большим смущением и проделала, а дабы от горячей воды больная руками да ногами помехи причинять не стала, привязал хитроумный Джиованни, широко их в стороны разведя, к тем столбам, что полог над ложем удерживали.

Когда Джиованни, держа в руках клистир, горячей водой наполненный, подошел к постели, где была распростерта синьора Лаура, и с осторожностью погрузил наконечник в узкое отверстие, которое друг его для своей страсти избрал, то, над больной склонившись, узрел он у нее меж бедер ту обитель блаженства, в коей еще Адам у нашей праматери Евы наслаждение обретал, а прихотливый синьор Чезаре у своей супруги – пренебрегал.

И настолько сей вид очаровал молодого Джиованни, что, забыв о законах дружества, воспылал он плотской страстью и, выпустив на волю своего проснувшегося змея красноголового, взгромоздился на не могшую сопротивляться синьору Лауру, тотчас же змеем своим в райский сад проник и там утвердился.

Будучи сим действием удивлена, и некоторую боль чувствуя, добродетельная дама кротко спросила у Джиованни, что это он с ней делает, и хорошо ли это, на что хитроумный Джиованни, ловко продолжая рукой на поршень клистира давить, а крепким колом - борозду синьоры Лауры обрабатывать, ответил, что это он внутри ее чрева затверделые скопления разминает, а ничего дурного не совершает.

Столь уверенным голосом синьор Джиованни сие говорил, что благонравная жена успокоилась и вскоре, от горячей воды, что в ее потроха Джиованни загонял, разомлев, стала ему, сколько веревки дозволяли, в трудах помогать. А Джиованни все так искусно проделал, что в один и тот же миг и семя свое в утробу синьоры Лауры извергнул и клистир опустошил.

Горячая вода и детородный пест так внутренности прелестной Лауры размягчили, что едва Джиованни успел веревки развязать, и ночную посуду подставить, как из дамы все болезнетворное содержимое наружу хлынуло, а сама синьора Риччионе великое облегчение испытала.

Так вот и доброе дело сделав, и плоть свою потешив, молодой синьор Джиованни с синьорой Лаурой распростился и довольный домой к себе вернулся, лишь немного опасаясь, что на тот поступок старый друг его, ежели прознает, возгневаться может.

Вскоре из Венеции, отца схоронив, в Падую вернулся синьор Чезаре, и рад был несказанно, найдя жену и друга в полном здравии.

По прошествии некоторого времени синьор Чезаре, как врач, в женских хворях сведущий, заметил, что у его добродетельной жены обычное недомогание в срок не наступило, а когда еще полмесяца прошло, и синьора Лаура стала чрезмерно солеными оливками увлекаться, понял благородный синьор, что жена его в тягости.

Будучи по своей натуре человеком благоразумным и не ревнивым, синьор Чезаре безрассудному гневу не поддался, а осторожно вызнал у жены, что с ней в его отсутствие случилось, и догадался, каким образом друг его, синьор Джиованни, синьору Лауру от запорной болезни лечил и как он своим пестом ей чрево изнутри разминал.

Здраво рассудив, что потерять друга, а себя и жену на позор выставить, много хуже, чем утратить честь (каковую ныне не только продают, подобно малоценной вещи, но даже обменивают, как бросовый товар), решил синьор Чезаре никому о случившемся не говорить, ребенка, когда родится, признать за своего, а над коварным Джиованни, коль такая возможность подвернется, в поучение злую шутку учинить.

И так угодно было случаю распорядиться, что не прошло и недели, как Джиованни, на охоте простыв, тяжко занемог. Воспалились у него мочевые протоки, и стал он, от задержки мочи, нестерпимые боли испытывать, и никакие припарки и снадобья ему облегчения не приносили.

Как только узнал об этом друг его, многоопытный синьор Чезаре, тут же, сделав нужные приготовления и, собрав все, что потребно было, отправился он к больному, который уже мысленно с жизнью прощался.

Увидав грозный вид синьора Чезаре, решил Джиованни, что прознал тот о его проступке, и пришел полюбоваться на мучения совратителя своей жены.

Синьор Чезаре, достав несколько веревок, привязал руки-ноги обессилевшего от телесных и душевных страданий Джиованни к кровати, как тот с синьорой Лаурой проделал, а затем сурово к нему обратился со словами укоризны за прелюбодеяние. «В наказание, - сказал благородный синьор Риччионе, - поскольку ты, как змей, прокрался к моей жене, я впущу свирепую змею в твои кишки, дабы яд ее мучительно умертвил тебя!»

Сказавши так, синьор Чезаре просунул в задние ворота трясущегося от страха Джиованни оловянную трубку сечением в два пальца и, достав из кожаного мешочка змею, направил ее головой в отверстие и стал проталкивать, пока она вся не исчезла внутри Джиованни.

Бедный Джиованни, ежели бы не изнемог от жестоких резей, то, несомненно, от страха бы помер.

Чувствуя, как смертоносная змея шевелится в его потрохах, от испуга он с громкими криками и стонами выпустил струю зловонной мочи такой толщины и силы, что залил всю кровать, стены и пол и, если бы предвидевший это синьор Чезаре не отстранился, быть бы и ему облитым с ног до головы.

Как только врач сие действие увидел, то ласковыми словами успокоил Джиованни, сказав, что него и в мыслях не было убивать друга, а хотел он только так напугать его, чтобы он обмочился, а змею, потянув за веревочку, которую заранее к ее хвосту привязал, (змея та не убийственной гадюкой была, а безвредным ужом), хитроумный синьор Риччионе наружу вытащил.

Поскольку синьор Джиованни всю мочу, что ему мучительные боли причиняла, от страха наружу излил, то лихорадка его быстро на убыль пошла, и вскоре он от недуга оправился.

В благодарность за исцеление поклялся он синьору Чезаре, что и деньгами и делами поможет в воспитании будущего младенца.

А в надлежащий срок синьора Лаура, к радости обоих благородных синьоров, разрешилась двумя крепкими младенцами, мужского и женского пола, которых с большой пышностью крестили в церкви дель Арена, что украсил чудесными фресками великий Джотто.

Сии события столь укрепили дружбу благородного синьора Джиованни Треппини и великодушного синьора Чезаре Риччионе, что когда прошло положенное время, стали они вместе на одном ложе предаваться любовным забавам с синьорой Лаурой, чья красота после родов еще ярче расцвела; ведь для того Природа и одарила женщину несколькими входами, дабы каждый мужчина мог выбрать себе путь к наслаждению сообразно своим пристрастиям.

* ) Мазуччо (Томазо Гвардато) – виднейший итальянский новеллист XV в.
Перу Мазуччо принадлежит “Новеллино”, сборник состоящий из 50 новелл. Для творчества Мазуччо характерен интерес к жестоким и патологическим сюжетам. Его новеллы вдохновляли в XVII веке Вебстера и Шекспира, а в XIX – Стендаля и Дюма.