День рождения - колодки, бондаж, фемдом

Часть первая

- Спустись в подвал, все приготовь там, и сам приготовься, - сказала Она. Внутри у меня все оборвалось и сладко заныло. Для этой фразы у Неё есть специальная интонация, сладкая, как зрелая хурма и чуть вяжущая.

В подвале и так все готово. Перед огромным во всю стену зеркалом стоят специальные козлы. Конструкцию Она придумала сама. Находится на них довольно удобно, хотя и крайне унизительно. Ноги за лодыжки пристёгиваются ремнями к надежным дубовым ножкам с металлическими копытцами. Запястья зажимаются в колодки. Талия притягивается широким ремнем. Шея тоже пристегивается, - или не пристегивается, если Она хочет, что бы я видел Её ножки. Когда я ложусь на козлика, моя попа задрана удобно и высоко и полностью находится в Её распоряжении. Козлы обтянуты черной прохладной кожей. Я их люблю и ненавижу. Я зажигаю настенные светильники. Свет неяркий и чуть желтоватый.

Подметаю. Она терпеть не может, что бы в подвале был мусор на полу. И начинаю раскладывать на специальном столике плетки. Они все сделаны моими руками. Пришлось освоить эту старинную профессию. Когда Ей в голову приходила очередная фантазия или появлялся новый наряд или в новой видеокассете она видела новый фасон, мне немедленно приказывалось изготовить очередной экземпляр. И что бы ручка из мягкой кожи, на кончике три маленьких медных шарика, а вот тут и тут такие же бантики, как на поясе для чулок от бело-голубого гарнитура. И что бы завтра к вечеру я уже могла её попробовать- Пробуют плетки, хлысты, дамские бичи и ремни на мне. Иногда Она увлекается испытаниями и забывает, что за хорошую работу мне полагается поощрение. Хотя Она считает, что это и есть поощрение-

Не хватает свежих розог. Розги обязательно должны быть свежими, иначе все пропало. Не будет ни гибкости, ни звука. Я отправляюсь в ближайшую рощу. Тщательно выбираю прямые, ровные. Березы в наших краях не растут, и приходится довольствоваться ивой. Она тоже прекрасна. Нарезаю отдельно длинные и отдельно короткие розги. Длинные, как правило, в ход не идут, но обязательно должны быть! Замачиваю розги в ванной. Дважды ошпариваю подсоленным кипятком. Тонкая кора от кипятка отваливается, и ветки обнажают гладкую белоснежную поверхность и при взмахе начинают восхитительно тонко петь. Я заворачиваю готовый розги во влажное полотенце. Они не должны пересохнуть, но и разбухать им не надо.

Кажется все готово. Я жду, поглядываю на часы, и гадаю за какие же прегрешения ждет меня возможность слиться в экстазе с нашим козликом.

Шаги. Я опускаюсь на колени. Её полагается встречать, глядя в пол. Она входит. Легкая волна парфюма и цоканье каблучков по каменным плитам. На этот звук у меня условный рефлекс, как у собаки Павлова. Внизу живота все сжимается. Я не поднимаю глаз. Пауза. Она осматривает все вокруг. Замечаний нет. Кажется я ничего не забыл.

Рука в ажурной перчатке прикасается к щеке.

- Ну чего мы ждем, малыш? В седло!

Я покорно спускаю брюки и занимаю место на козлах для порки с ласковым именем козлик. Блеять козлик умеет только моим голосом и довольно громко.

Сначала лодыжки. Раньше она мне стягивала ремнем колени. Но потом решила, что во время наказания они очень забавно дергаются. Я согласен. Действительно забавно. Руки в колодки. Красивый бронзовый замочек. Колодки такого размера, что удержали бы слона.

Талия. Ремень туго натягивает кожу на ягодицах. Я пока в трусах. Она снимает их сама в последний момент. Это часть игры. Это знак, что приговор окончательный-

Шея тоже пристегивается. Взгляд теперь уставлен в пол и поднять голову очень трудно. И лучше не подглядывать. За это бывает очень больно.

За спиной происходит шуршание. Она всегда переодевается к встрече с козликом. Костюм всегда очень эротичный. Это тоже часть наказания. Грешники в мусульманском аду находились прикованными к столбам и окруженные нагими гуриями. Ни черта не понимали мусульмане в эротике. Если бы у гурий были бы такие костюмы как у моей хозяйки, несчастные грешники кончали бы прямо у столбов. К стати о столбах. Мне всегда стыдно, что она видит как я возбужден к этому моменту. Шуршание продолжается. Она умеет так шуршать одеждой, что я прекрасно понимаю, что происходит. Вот правый чулок. Подвязка. Вторая подвязка. Пауза. Это она смотрит в зеркало чтобы проверить ровность стрелки. Очень хочется поднять глаза, но я сдерживаюсь. Тело напряжено до предела. Колодки врезаются в запястья. Я начинаю невольно постанывать. Я знаю, это ей нравится.

Второй чулок. Левый. Это значит, сейчас Она наденет туфли и все начнется! О Боже. Шуршит лайкра. Она не торопится. Она смотрит на меня. Она любуется капельками пота, которые падают на пол с моих колен, которые сейчас начнут забавно дергаться-

Туфли. Все. Туфли. Боже!

Я все же чуть-чуть приподнимаю голову и смотрю на отражение в зеркале. Чулки черные. Это значит, Она расположена к строгой порке. Розги, и не менее пятисот. Кнут и хлыст добавить по вкусу. Если чулки белые Она настроена игриво. Через каждые двадцать ударов надо поцеловать колено. Или подвязку. Так бывает при испытаниях новой плетки все же поощрение. Когда она одевает красные чулки- Это значит что она на кого-то сердится. Это очень больно и очень сексуально. Бывает не часто. Для контраста. Сегодня чулки черные.

Она расстегивает ошейник. Можно поднять глаза. Взгляд скользит по высоким шнурованным полусапожкам на высоченном каблуке, по ажурным черным чулкам со стрелкой с широким кружевным верхом. Чулки пристегнуты к старинному корсету со шнуровкой, китовым усом и кружевной отделкой. Трусики тоже черные, узкие и блестящие. Надеты поверх подвязок, что бы можно было без хлопот снять.

Внутри прокатывается волна томительного жара и в моим стонах появляется нетерпение. Я весь делаюсь, словно из стали. Руки перестают чувствовать колодки. Но еще не сейчас. Она знает надо потомить. Обязательно надо потомить меня перед поркой, тогда сталь растечется воском.

Она не замечает меня. Меня нет в этом подвале. Она сейчас вся есть великое таинство Женщина Перед Зеркалом. Она осматривает себя. Она любуется собой. Она поправляет невидимые неточности в своем наряде. Перестегивает подвязку на правом чулке. Скользит вниз ладонью в ажурной перчатке до локтя по стрелке чулка, не доверяя отражению в амальгаме. Это длится бесконечно долго. Я весь трепещу. Я как пустыня, ждущая дождя. Я растрескался до центра земли, и нет надо мной Божьей милости. Не могу оторвать глаз от Её бедер. Они как лира для ангела.

Она садится передо мной на скамеечку. Кладет ножку на ножку. Острый носок сапожка упирается мне в подбородок и заставляет поднять голову выше. Она рассматривает меня ласково, без обычного властного выражения лица.

- Ты ни в чем за эту неделю не провинился, - говорит Она. - Вел себя хорошо и не ленился. Я тобой довольна. И ты будь доволен. Сегодня я не хотела приглашать тебя в подвал, но вспомнила (голос ее становится торжественным и умильным), что у тебя же сегодня день рождения. Я правда чуть не забыла. И я решила, что такого послушного и трудолюбивого мальчика не следует оставлять без подарка! Подарок, я считаю, должен быть обязательно полезным. (Она поднимается со скамеечки и подходит к столику с плетками). Подарок должен быть приятным и поучительным. (Постукивая каблучками она подходит по мне близко-близко, так, что я начинаю чувствовать тепло Её тела). И подарок на день рождения обязательно должен надолго запоминаться. И вот я подумала, что лучше всего для этого подходят (она нежно спускает мне трусы с попки и жарко шепчет на ухо) хорошие РОЗГИ!

Я почти теряю сознание. Я уже не сталь, а воск, мягкий воск. В паху колют иголочки, и на глаза капает пот. А еще ничего не начиналось. Боже, дай же мне эту муку!

Она подходит к зеркалу и грациозно изогнувшись берет розгу. Пробует. В воздухе раздается свист. Пробует другую. Свист тоньше и злее. Откладывает розгу в сторону и берется за третью- Она теперь само совершенство, острые каблучки внизу, тонкая розга сверху и плавные линии соединяющие эти полюса. Лед и пламень. Леди Гармония.

- Тебе, если не ошибаюсь, сегодня исполнилось сорок? Значит четыреста розог. Через каждые сто ударов короткая передышка и поцелуй подвязки. Их как раз четыре. Это у нас будет вместо поздравления. А потом будет подарок-сюрприз! (Она выгибает бедро, и я понимаю, какой это будет подарок-). А потом, (она опускает ресницы на разложенные плетки), - будет именинный торт со сливками-

- Ну, мой козлик, давай сначала немножечко поблеем!

На мою истомившуюся попу опускается розга. Вторая. Третья. Я не выдерживаю и начинаю постанывать. Колени забавно дергаются. Сегодня будет длинная ночь-

Сча-а-а-а!! - а-а-стливого дня рождения-я-я!!! - а-а-а!!! А-а-а- а!!! А-аа-аа-а!

Часть вторая

Торт со взбитыми сливками

Слава Всевышнему, коротких розог как раз хватило. Для последних сорока ударов осталась последняя десятая розга, специально отобранная Ей, самая длинная и самая певучая. Она любит заканчивать порку эффектно.

- Так. Уже триста шестьдесят. - Сказала Она довольно. - Близимся к завершению поздравления. Что-то, мне кажется, наш козлик заскучал.

Она отбрасывает в угол девятую розгу. Розге пришлось несладко. Кончик размочален и надломан. Белый цвет свежего дерева сменился розовым. Она ни в какое сравнение не идет с новенькой, десятой, гибкой и чуть влажной. Она взмахивает ей для проверки несколько раз в воздухе и подойдя ко мне ближе перебрасывает стройную свою ножку через мою шею. В зеркале напротив я вижу восхитительную картину. Она грациозно, по пантерьи выгибает спину и тоже смотрит в зеркало. Наши взгляды встречаются. Моя шея чувствует Её восхительный жар. Между нами только тонкий шелк черных трусиков и тонкий свист розги. Мои глаза на уровне начала чулок и взгляд скользит вниз по тонким стрелкам к высоким полусапожкам и высоким каблукам и не задерживаясь поднимаются обратно. И в зеркале снова встречается с Её взглядом. Она сладко потягивается. Её бедра сжимают мою шею плотнее.

- Выходим на финишную прямую! - говорит Она, и десятая розга опускается на мой иссеченный зад, украшая вспухшие горизонтальные рубцы новым, вертикальным. Последние сорок ударов стоят всех предыдущих. Паузы между ударами становятся больше, а удары все сильнее. Скоро к моим стонам прибавляются Её, только более тихие и нежные. Под ударами я дергаюсь. Шея и затылок зажаты в Её бедрах и на Её губах блуждает улыбка велосипедистки.

После четырехсотой розги, которая сотрясает меня от корня до вершины, она замирает, стиснув мою голову так, что я перестаю слышать. В наступившей тишине есть только сладкий жар на шее, раскаленный жар на попе и Её дрожь. Только тут я замечаю, что поднял Её в воздух и черные, тонкие каблучки не достают до каменных плит пола.

Я бережно опускаю Её на пол, и Она отходит и садится в кресло. Она запыхалась. Глаза горят. Прическа чуть-чуть растрепалась и кулон в виде маленьких золотых наручников, который раньше находился точно над ложбинкой между грудей, сбился немного в сторону. Она кладет ногу на ногу, и я снова, как всегда любуюсь этим немыслимым, неземным, невозможным чудом.

Она пьет воду со льдом и подносит стакан мне. Жадно пью. Блаженство. Стакан блаженства со льдом. Если брызнуть этой водой на мою попу она обязательно зашипит. Я думаю, она сейчас светится в темноте, как догорающий костер и по ней переливается жаркая багровая волна. Начинают ныть мышцы шеи. С днем рождения, козлик. Сейчас твоя наездница отдохнет и праздник продолжится.

Она подкатывается на кресле прямо к моему лицу. Теперь все, что я так люблю, совсем рядом. На расстоянии дыхания. Я жадно рассматриваю долину чудес, начинающуюся от ее коленей. Чулки черные. Ажурные сплетения цветков и листьев. Белая кожа под невесомыми тугими хитросплетениями синтетических нитей. Это было бы похоже на зимний сад, если бы не дышало живым ароматным теплом. Чулки заканчиваются плотным кружевным верхом, к которому пристегнуты крокодильчики подвязок. Черно-алая резинка подвязок, вся в мельчайших сборочках, как бархатная гвоздика. Подвязка обтекает Её бедро и мне хочется плакать и вовсе не от боли. Словно над этой формой трудились все гениальные скульпторы древности, исполняя волю великого бога Эроса.

- А сейчас будет праздничный торт со сливками. Вернее будет сначала торт. Сливки будут отдельно. А на торте у нас будут гореть свечки. - Она берет в руки тонкий хлыст и проверяет, достаточно ли он гибок. В горле снова пересыхает и я начинаю опять стонать. Мы старые знакомые с этим хлыстом. Обычно он хорошо сочетается с красными чулками. И сечет Она им за серьезные провинности. Хотя сегодня все же юбилей- Я стискиваю козлика коленями, и мышцы живота напрягаются. Она не спешит. Она не торопясь ходит вокруг меня и объясняет.

- Поздравления закончены. Теперь переходим к торжественной части. На сладкое у нас твой любимый хлыстик. она нежно проводит кончиком хлыста между половинками напряженной попки.

- Выше попочку!! - Я приподнимаю зад, на столько это позволяют ремни и колодки. Хлыстик нетерпеливо щелкает несколько раз.

- Выше, выше, ВЫШЕ!

Натягиваю поясной ремень так, что он начинает жалобно скрипеть, и весь выгибаюсь на встречу хлысту. Отклячиваю нахлестанную попу и замираю в позе максимальной покорности.

- Так уже лучше- голос у Неё снова как сироп из лепестков розы.

- Теперь я буду ставить на наш торт сорок свечей хлыст снова нежно щекочет мой зад а ты не вздумай опустить попочку ниже, а то начнем считать свечи сначала.

- Ты все хорошо понял?

Я молча киваю. Голоса нет. Я смотрю в зеркало на руку в высокой перчатке до локтя сжимающую хлыст. Даже когда я пролил морс на Её новое белое платье, было всего двадцать пять ударов. Двадцать пять, и я спал на животе четыре дня. Но сегодня у меня юбилей и его надо встретить с гордо поднятой попой. Я готов, любимая! Где свечи?

Хлыст рассекает меня пополам. Боль прокатывается до зажатых в колодки ступней и отразившись растекается лавовым озером в гениталиях. Попа проваливается вниз, и я судорожно прижимаюсь животом к черной коже козлика.

- Выше, выше, ВЫШЕ!

Еще два удара. Перестаю сдерживаться и кричу в полный голос. Руки пытаются вырваться из колодок, и тело извивается в бессмысленных попытках освободиться. Тело стало самостоятельным и непослушным. Оно желает свободы и не хочет мириться с условностями. Прости, любимая. Оно ничтожно, мое тело, и заслуживает наказания. Я стискиваю зубы и поднимаю зад навстречу удару. Раз-з! И-и-и еще Р-А-А-А-З!

- Нет, ну так невозможно, - говорит она капризно. Какие же это свечки, когда ты все время лежишь животом на козлике. Устал? - Я пожимаю плечами.

- Ну, давай я тебе помогу, маленький. - Она почти напевает. Так разговаривают с маленькими детьми и любимыми собаками.

-Сейчас мы будем держать попочку. И не будем ее больше опускать.

Она кладет хлыст поперек моей задницы, подходит столу и не торопясь, начинает разматывать провод от Педали. Да, сегодня действительно праздник. Педаль Она ставит на пол а электрод, не торопясь, смазывает кремом. Педаль это тоже Её изобретение. В обычной педали, как от электрооргана или от швейной машинки расположен генератор тока, и если нажимать достаточно активно, напряжение бывает до сотни вольт. Нажимать надо, плавно и уверено ножкой в черном чулке. Электрод вводится в прямую кишку к предстательной железе. Все. Этой штукой можно ласкать, а можно пытать. Все зависит от настроения и силы тока. Два раза за особые заслуги Она добивалась одной только Педалькой, что я кончал у неё на глазах.

Некоторое время она ласкает мой анус электродом, то вводя его совсем не глубоко, то вынимая вновь. Это сказка Шехерезады и все сокровища Али-бабы. Остановись мгновение. Еще секунду блаженства, и я готов провести на этих козлах остаток дней. Зеркало бесстрастно отражает мою дурацкую улыбку и Её позу мадонны, склонившейся над колыбелью младенца с соской.

Всё, особенно всё хорошее имеет конец. Она решительно продвигает электрод глубже и закрепляет провод на поясном ремне. Как говорил человек, которого насаживали на кол: А как все хорошо начиналось-¦

Ножка наступает на Педаль. Мое тело выгибается. Это совсем другая боль. Она не похожа на жаркие поцелуи ивовых прутьев. Моя Госпожа всегда умеет найти в моем организме неисчерпаемые резервы новых ощущений. Дыхание становится морозным, как от жвачки ?Орбит и из попы, кажется, тянет горелым.

- Ну-ка, повыше попочку!

О чем разговор. Я выгибаюсь как крымский мост, и нет никаких сомнений, что в такой позе смогу принять все оставшиеся свечки моего именинного торта. Только не нужно больше Педальки. Маленькие шаровые молнии боли перекатываются по мне, как по детскому бильярду. Я смотрю на ножку на Педали и молю: Не надо!-

- Так гораздо лучше. И не опускай!

Хлыст опускается на меня. Господи, помоги! Хлыст. Хлыст. Хлыст. Я кричу без голоса. По согнутым в коленях ногам, смешиваясь с ручейками пота, текут первые капли крови. Хлыст. Я плюхаюсь животом на козлы. И мою попу разрывает электрический разряд.

- Держи повыше! Пока только семь! Ну, ну, ну!

Лед и пламень. Славную Она придумала сегодня игру. Сегодня в первый раз, и, думаю не в последний. Политика кнута и кнута тоже весьма эффектна! Не надо пряников. Выше попу, козлище!

Сороковая свечка как-то не запоминается. Просто закончилась порка. На меня направлен вентилятор, который приносит блаженство и прохладу. Руки освобождены из колодок. Я улыбаюсь, и Она тоже мне улыбается. Все получилось прекрасно. Полезно, поучительно и запомнится на долго. Спасибо, моя повелительница. Она разрешает поцеловать ножку выше чулка. Боже! Сегодня праздник. Сегодня у Неё для меня пропуск в райский сад. Я припадаю и прикасаюсь губами к ангельским крыльям, стянутым сверху кожаным корсетом. И еще раз. С днем рождения.

Она придвигает кресло ближе. Забрасывает мне на спину свои восхитительные ножки, так, что в спину врезаются Её острые каблучки. И я растворяюсь в Её Эдеме. Мой язык с осторожностью обследует новое пространство, как Ив Кусто в подводной пещере. На меня обрушиваеся волна немыслимого возбуждения и сквозь алый туман я слышу из невероятной дали:

- Сейчас мы попробуем сливки, а потом у нас подарок-сюрприз! Ты не забыл?

Я не забыл. Я отрицательно мотаю головой, и она начинает стонать.

- Ну, покажи, как ты меня любишь- - электрод снова оживает. Не сильно. Просто, что бы я не скучал. Для чувства ритма. Я очень постараюсь. Очень.

Список всех эротических историй БДСМ рассказы на русском